фик по моему арту

[sev-rnd]

Джерри, санитар, с которым Мерлин успел подружиться еще в первый свой раз в клинике, принес ему к завтраку большое яблоко.

Мерлин знал, что яблоко тот, скорее всего, купил сам, специально для него. В стандартном меню изредка бывали только бананы.

- Большой день, да? – белозубо улыбнулся Джерри.

- Ага, очередной большой день… - без энтузиазма согласился Мерлин.

Его сумка была собрана еще вчера, постель заправлена. Осталось только забрать документы.

- Друг, пойми меня правильно, но я очень надеюсь больше никогда тебя не видеть, - снова улыбнулся Джерри.

То же самое он желал ему и в первый раз, и во второй, и в третий. Он был хорошим парнем, который чего только в жизни не видел. Потому, наверное, он так привязался к спокойному и не доставляющему никаких хлопот Мерлину.

- Я тоже, - подыграл ему Мерлин, отхлебывая чай из выщербленной кружки. – Глаза бы мои тебя больше никогда не видели!

- Вот так, и больше оптимизма во взгляде, договорились? У тебя вся жизнь впереди, не стоит проводить ее в этой дыре.

Мерлин пожал плечами. Перспектива больше никогда не оказываться здесь была очень заманчивой, но практически нереальной.

Три таблетки – две красные, одна синяя. От таблеток пересыхало во рту, и реальность становилась чуть туманнее и размытее, даже по сравнению с обычной для Лондона осенью.

Запивая их водой, Мерлин думал о том, сколько пересадок ему нужно будет сделать, чтобы добраться до своей квартиры. Нужно по дороге купить какой-нибудь еды, он ведь не был дома полтора месяца. Для этого нужно вспомнить, взял ли он с собой кредитку, или хоть какие-то наличные. Может, набрать Моргану…?

- За вами кто-то приедет? – спросила администратор, протягивая ему документы о выписке.

Мерлин пожал плечами. Вряд ли, да и зачем? Он всегда справлялся сам.



Выйдя на улицу, он надел капюшон спортивного свитера и поправил сумку на плечо. Было холодно, мокро и по-осеннему хмуро, но ему казалось, что не бывает погоды лучше. Каким бы хмурым он ни был в присутствии Джерри, но его радовала возможность просто идти по улице, подставляя лицо мерзко моросящему холодному дождю.

Впервые он оказался в клинике в восемнадцать лет. Это было его решение. Мама клялась, что он, приехав домой из Лондона, пошел спать в совершенно нормальном состоянии.

- Все было в порядке, - говорила она сквозь слезы своей сестре. – Он привез мне в подарок красивую шкатулку, мы поужинали, посмотрели по телевизору «Туманы Авалона». А утром он уже был уверен, что у него есть друг по имени Артур. Спрашивал, куда тот пропал, почему так давно не появлялся. Я решила не обращать на это внимания, но все становилось только хуже…

После клиники ему действительно стало лучше. Принимая таблетки, он перестал видеть каждую ночь во сне человека, которого в его жизни никогда не было. Через шесть недель он вернулся в университет, объяснив всем, что у него было двухстороннее воспаление легких. И на какое-то время забыл обо всей этой истории. Просто переутомление, с кем не бывает?

Второй раз это случилось через три года. Его приятель женился в тихой уэльской деревушке, и они с друзьями устроили настоящее путешествие – взяли напрокат микроавтобус и останавливались у каждой возможной достопримечательности. Гвен шутила, что никогда в жизни не видела столько развалин за такой короткий период времени.

Проснувшись утром в уютном пансионате, Мерлин помнил весь предыдущий день, все разговоры и остановки, обед на природе… Помнил и жалел, что с ними не было Артура. Где же он, ему так его не хватает.

Он сразу понял, что с ним опять что-то не так. Три дня до возвращения в Лондон он изо всех сил старался опомниться. У него не было ни одной фотографии этого Артура, никто из знакомых его не знал, Мерлин даже не помнил, как они познакомились. Наверное, его и правда не было, наверное, пора опять пить таблетки…

Тогда уже сложно было просто исчезнуть на полтора месяца, а потом рассказать какую-нибудь сказку в оправдание. Пришлось рассказать Гвен, она, с его разрешения, рассказала остальным. Каждый день, который Мерлин провел в клинике, кто-нибудь из них приходил навестить его.

После того сны и «миражи», как называла всю ситуацию мама Мерлина, не возвращались довольно долго. Мерлин закончил университет, устроился работать на радио и смог убедить себя в том, что все прошло, он вылечился, больше это не повторится. Он переехал в новую квартиру, встречался с парнем, который ему действительно нравился, завел собаку.

Мерлин до сих пор до мельчайших подробностей помнил момент, когда «миражи» вернулись.

Было субботнее утро – солнечное и приятное, словно не лондонское. Он читал новости с ноутбука, доедая третий тост с апельсиновым мармеладом. Кофеварка шипела, и тоненькая струйка кофе лилась в его любимую кружку. Мерлин планировал чуть позже встретиться с Аланом – тому нужно было купить подарок для мамы. Затем можно было сходить пообедать, а после вернуться домой к Мерлину, чтобы весь вечер лениться, смотреть на диване телевизор и целоваться, совсем как в школьные годы. Но все, разумеется, сложилось не так.

Прочитав новость о том, что в каком-то сарае в Уэссексе обнаружили несколько ящиков посуды едва ли не кельтского периода, Мерлин встал, чтобы взять кружку с кофе. Дойдя до плиты, он почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Раньше такие вещи происходили в ним во сне, потому он был не готов к такому эффекту.

Больше всего это было похоже на воспоминание, озарение, внезапно вернувшийся сон. И в этом не было ничего неправильного или странного. Это, наверное, и перепугало его сильнее всего.

В этот раз ложиться в больницу было страшно. Ему было, что терять. Вряд ли какие-либо отношения, длящиеся два месяца, смогут выдержать такую новость.

Ланс, который и в прошлый раз говорил ему, что клиника в таком ерундовом вопросе – это стрельба из пушки по воробьям, посоветовал ему своего однокурсника, который работал психологом в общественном центре. Тот сказал, что все в порядке, не нужно никаких лекарств, все поддается простой терапии…

О том, что было дальше, Мерлин не любил вспоминать. В результате понадобились и таблетки, и клиника, и очень нелегкий разговор с Аланом. Потому в следующий раз, полтора месяца назад, когда то самое ощущение вернувшегося воспоминания нахлынуло на него во время эфира на радио, он довольно сносно закончил передачу, после чего тут же записался на прием в клинику.